Систематизация и связи

Диалектика

Научное понимание истины

· Изначально у человека не бывает причин сомневаться в том, что родственник, вышедший из квартиры на улицу, чтобы вынести мусор на помойку или купить хлеб в булочной, реально существует, а не исчез в никуда. Также и наука по большей части опирается на это смелое допущение - если субъект не воспринимает окружающий его мир вещей во всей его целостности и полноте, это ещё не значит, что этот мир существует только в пределах фокуса внимания субъекта или вообще иллюзорен. Атомы не могут быть восприняты глазом, но их существование в конце концов было доказано экспериментальным путём.

· Истина как суть знания, общего для всех, также может существовать и становится научной, когда наука дистанцируется от её произвольного истолкования и стремится познать её объективные, законные основания. Недаром наука постоянно фиксирует такие законы природы и физические константы, при которых только и может существовать человек как часть этой самой природы. Таким образом, истина мыслится наукой как соответствие знания о бытии вещей научным фактам, которые не могут быть оспорены никем и имеют место в бытии независимо от того, осознаёт ли тот или иной конкретный индивид их существование или нет. Соответственно знание, подтверждённое фактами, автоматически переходит в разряд научной истины или, по крайней мере, становится по отношению к ней путеводной звездой. Такой подход сообщает науке вполне стойкую уверенность, что все её потерянные родственники рано или поздно будут найдены. Той же самой уверенности придерживается и философия диалектического материализма, поднявшаяся на дрожжах естествознания и до сих пор культивируемая в высших учебных заведениях. По своей природе диамат и есть методология всего естествознания в целом и отдельных наук в частности.

· Из концепции понимания истины как соответствия знания научным фактам закономерно вытекает стремление науки создать наиболее общую теорию всего, найти такой принцип и закон бытия, который бы направлял и определял всё бытие, а также само знание о нём. По крайней мере, такую мечту до сих пор лелеет физика, для которой создание общей физической теории - логически обоснованный замысел и достаточно мощный стимул к действию. Эта программа объединяет учёных, подчиняя их произвольные фантазии единым стандартам через понятный для всех язык формул и научных понятий. Философы часто завидуют подобному единодушию в частнонаучной среде и сокрушаются насчёт его отсутствия в среде философской. А ещё их огорчает то, что всё больше критиков философии (а точнее - её практической малоэффективности), начинают сомневаться в том, что философия вообще является наукой в полном смысле этого слова. Видимо, для подобных претензий накопилось достаточно причин.

· По сути, сами факты уже есть для науки некие локальные, очевидные истины, познание которых равносильно простому установлению этих фактов. Путь достижения истины в научном представлении становится, таким образом, процессом постоянного заглядывания за горизонт известных науке локальных истин к ещё менее очевидным и более общим, но требующим в то же время и лучшего их осознания, связанного, прежде всего, с необходимостью адекватного выражения знания о них в понятной для всех форме. К сожалению, чем дальше наука отдаляется от простой наблюдаемости научных фактов, тем трудней ей даётся их установление, ещё больше усилий она прилагает к прогнозированию фактов, а их осмысление часто становится задачей вообще неосуществимой, когда знание о факте уже не может быть ассоциировано или связано ни с какими человеческими понятиями, разве что неким поэтическим образом, на грани ускользания смысла, подобного бреду сумасшедшего.

· На письме такое знание будет выглядеть как нечто неподдающееся раскодированию, во всяком случае - для человека малознакомого с профессиональным стилем решения той или иной научной проблемы. Получается, по мере расширения количества известных науке фактов качество их осмысления научным сообществом становится всё более узким и специальным, а частнонаучное знание человека о бытии - всё менее доступным для понимания широких слоёв получающего высшее образование населения. Недаром так долго пробивала себе дорогу гелиоцентрическая система мира в противовес геоцентрической. Тем более угнетающее действие на психику множества людей, привыкших мыслить очевидными истинами оказала идея о множественности миров. Но может случится и так, что даже такая модель Вселенной рискует оказаться недостаточно приближенной к реальности и будет отражать только какой-то очередной этап осмысления человеком этого научного факта, этап его собственного интеллектуального развития, причём не очень продвинутый.

· Образовательная преемственность в отыскании и познании научной истины - это хорошо, ещё лучше, когда одно научное поколение сменяет другое с определённой периодичностью и без особых болезненных потрясений, подобных судам инквизиции или гонениям на генетику, но научный прогресс не может быть всегда одной и той же улиткой, ползущей по зелёному листу и ничего не видящей кроме этого листа, ему свойственно убыстряться и в нынешнее время его скорость достигает предела, за которым может последовать катастрофа для всех, кто продолжает верить в то, что наиболее общая научная истина - вещь реальная и вполне достижимая. Конечно, любой учёный скажет, что научный прогресс бесконечен, что новое видение неизбежно приходит на смену старому. Но когда в процессе познания бытия приоритет отдаётся эксперименту и накопление научных фактов происходит быстрее, чем их осмысление, наука просто растворяется в потоке её деления на узкоспециальные аспекты научного рассмотрения, где даже теоретическое понятийное конструирование по своему статусу уже напоминает некую специальную научную дисциплину, которая медленно, но уверенно утрачивает свою научную актуальность.

· Призрак научной истины всегда привлекал множество новых энтузиастов в научные ряды. Но суть её такова, что учёному может быть открыта только небольшая её часть, а всё остальное будет скрыто за горизонтом, в котором дырочки не просверлишь, но можно идти и идти вперёд, пока не сотрутся ноги до колен, а до истины в последней инстанции в конце концов окажется ещё дальше, чем казалось в начале пути. Впрочем, современной науке вполне достаточно и тех локальных истин, которые она уже наработала и на основе которых строится научное теоретическое творчество, поддерживается видимость движения научной мысли по направлению к истине ещё более общей, но также и наименее достижимой. Научному сообществу, привыкшему к бонусам устоявшейся разветвлённой системы академической науки, нет нужды сомневаться в вероятности существования научной истины, так как именно под её поиск государством выделяются фонды финансирования и создаются бюрократические структуры управления всё новыми и новыми научными подразделениями. Но уже к самой истине это имеет мало отношения.

Наука - это технология производства знаний о мире. Как и во всяком производстве, в науке необходимо обеспечивать качество производимой продукции. Истина - это главная качественная характеристика, которой должна обладать научная продукция и которую наука обязана обеспечить всеми имеющимися у нее средствами. Для ученого истина есть величайшая ценность, к которой он стремится в своей работе.

Это, конечно, не значит, что другим областям культуры истина не нужна. Познание истины происходит в самых различных видах человеческой деятельности - в практике обыденной жизни, в искусстве, в игре. Однако всюду, кроме науки, истина нужна ради решения каких-то других задач и к ней стремятся как к средству достижения других целей.

Познание истины в других сферах «вплетено» в деятельность, направленную на решение своих специфических задач. В науке же познание истины - не побочный процесс, сопутствующий деятельности, которая предпринимается ради каких-то иных целей, а главное и центральное дело. Наука, собственно говоря, и есть познание истины, обособившееся в самостоятельную сферу культурной деятельности. Целью науки является истина сама по себе, истина как таковая. Но наука нужна обществу, в конечном счете, потому, что добываемые ею знания помогают решать возникающие перед людьми задачи и ценятся из-за пользы, которую они приносят.

Понятие истины применимо только к знанию. Эмоции и желания, цели и мотивы действий, настроения и переживания - все это может оцениваться в терминах «хорошо» или «плохо», «полезно» или «бесполезно».

Понятие истины применимо не к любому знанию. Существуют такие знания, истинностная оценка которых невозможна. Это представления людей о нравственных, художественных, социальных, политических и других ценностях, продукты художественного творчества.

Научная истина - это знание, соответствующее объекту. Это понимание называется классической концепцией истины. Помимо классической концепции истины, в философии существуют и иные подходы к ее пониманию. В одних истинность знания связывается с его согласованностью, непротиворечивостью (когерентная теория истины), в других - с его практической полезностью (прагматическая теория). Эти свойства знания, несомненно, очень важны, и классическая концепция истины не отрицает этого. Она не исключает когерентный и прагматический подходы и может быть соединена с ними.

Однако истина остается истиной независимо от того, согласуется она с другими или противоречит им, полезна она или вредна. Когерентная и прагматическая концепции выражают не столько сущность истины, сколько требования, которые к ней предъявляются.

Основные свойства истины следующие:

^ Истина объективна. Ее содержание должно соответствовать действительности, а потому оно не может зависеть от субъекта, от его мнений или желаний. Объективность истины не означает, что она вообще полностью независима от субъекта. Истина возникает в человеческом сознании как результат познавательной деятельности людей. Человек ведет поиск истины там, где это ему нужно, и от него зависит направление ее поиска. Объективные истины - это человеческие истины. Они соответствуют в той мере, в какой способы человеческого познания позволяют их постичь.

^ Истина конкретна. Невозможно говорить об истинности знания, взятого абстрактно без учета тех условий, в которых она получена. Конкретность истины означает, что истинность знания определяется не только соответствием реальности, но и конкретными условиями, при которых оно соотносится с этой реальностью.

^ Всякая истина и относительна, и абсолютна. Необходимость различать понятия «относительная истина» и «абсолютная истина»В связана с тем, что истинное знание может соответствовать своему предмету с разной степенью точности и полноты. Под относительной истиной понимается относительно точное, недостаточно полное знание о предмете, под абсолютной истиной - абсолютно точное и полное знание. Всякая истина относительна, ибо она ограничена конкретными условиями ее постижения и за их пределами остается в каких-то отношениях неточной и неполной. Но вместе с тем в каждой истине, несмотря на ее относительность, есть элемент абсолютной истины, поскольку ее достаточно для решения некоторого конкретного вопроса. Если бы в человеческих знаниях не было ни крупицы абсолютной истины, они были бы сплошным заблуждением. Абсолютная истина есть лишь предел, к которому человеческое познание способно только бесконечно стремиться, никогда не достигая его.

Для того, кто понимает единство абсолютного и относительного в человеческих знаниях, одинаково неприемлемы как догматизм, возводящий относительные истины в абсолют, так и релятивизм, провозглашающий, что все наши знания только относительны и не содержат ничего абсолютного. Релятивизм - это путь к скептицизму (позиции всеобщего сомнения) и агностицизму (учению о непознаваемости мира). Догматизм и скептицизм иногда становятся само собой разумеющимися установками общественного сознания.

Проблема критериев истины. Критерий истины - это способ, с помощью которого мы можем узнать, является ли некоторая информация истиной. Поскольку истинность знания означает его соответствие предмету, то для установления истинности необходимо сопоставить, сличить знание с этим предметом. Решение этой задачи наталкивается на ряд трудностей.

Главной гносеологической проблемой является то, что напрямую сличить знание с его предметом можно только тогда, когда дело касается идеальных объектов, представленных в нашем сознании. Если же предметом знания служит материальный объект, то ситуация существенно меняется: непосредственное сопоставление знания с объектом представляется невозможным. Мы воспроизводим объект в сознании только в том виде, в каком мы его знаем, и сопоставляем лишь одно знание о нем с другим.

Кант и некоторые другие философы делают отсюда вывод, что мы абсолютно не в состоянии иметь какое-либо знание о природе вещей самих по себе и у нас нет никаких критериев для установления истины. А. Пуанкаре в начале XX в. выдвинул идею, что вообще не нужно искать никакого обоснования истины. Обоснованием может служить конвенция - произвольное соглашение относительно того, что следует принимать за истину. Ученые приходят к согласию в выборе исходных постулатов научной теории, руководствуясь соображениями удобства, целесообразности, полезности, принципом «экономии мышления».

Однако критерии истины есть. Это, во-первых, логический критерий и, во-вторых, практический критерий.

Логический критерий связан с требованием согласованности знаний. Если объект наблюдается по крайней мере двумя различными и притом независимыми друг от друга способами, то закономерная зависимость результатов наблюдений друг от друга при независимости самих наблюдений может быть рационально понята только при допущении существования некоторого объекта, независимого от этих наблюдений. В науке логическая совместимость сведений об объекте, полученных разными путями независимо друг от друга, является веским аргументом, на основании которого признается их истинность. Поэтому ученые считают необходимым повторять наблюдения и эксперименты. Отсутствие повторяемости внушает сомнение в истинности.

Согласованность знаний предполагает их логическую непротиворечивость. Обоснование ее обычно опирается на логическое доказательство. Доказанные суждения условно истинны, т.е. истинны при условии, что истинны посылки, из которых они логически выводимы. Таким образом, логическое доказательство есть способ переноса истинности с исходных посылок на делаемые из них выводы. Однако можно строить логически правильные выводы из необоснованных и даже заведомо неверных посылок. В результате мы способны создавать разнообразные фантазии, которые внутренне непротиворечивы, но которым в реальности ничего не соответствует. Поэтому логическая непротиворечивость есть необходимый, но недостаточный критерий истины. Непротиворечивое знание - «претендент» на звание истины. Зато противоречивость знания есть достаточный (но не необходимый) критерий его ложности.

Но если надежность логического критерия истины зависит от того, истинны ли посылки, на которых основываются доказательства, то встает вопрос: как проверить истинность таких посылок? Ответ на этот вопрос следует искать в практике, в обращении к опыту.

Практический критерий истины выводит проверку истинности знания за пределы сознания и психики вообще. Практика есть способ взаимодействия человека с действительностью. В противоположность логическому критерию истины, который «работает» с тем, что находится «внутри» сознания, практика обнаруживает, насколько знание соответствует объективным, существующим вне нашего сознания условиям жизни человека в материальном мире - условиям, которые фиксируются не только органами чувств человека, но и всем его существом, всем ходом жизненных процессов, сопровождающих и определяющих его бытие. Что практикой подтверждается - истинно, что ею опровергается - ложно.

Эффективность практического критерия имеет свои границы. У него есть свои сильные и слабые стороны.

Практика подтверждает истинность наших знаний о действительности тем, что наше взаимодействие с объектами действительности происходит в соответствии с нашими ожиданиями. Когда практика оправдывает ожидания, это еще не значит, что она подтверждает истинность всех тех представлений, на которых они основаны. Но многократное подтверждение практикой прогнозов, основанных на какой-либо теории, дает основание думать, что эта теория соответствует действительности. Практика подтверждает истинность косвенно. Постоянная и систематическая реализация в общественной практике множества конкретных предсказаний и проектов, построенных на основе науки, позволяет говорить об истинности (относительной) научного знания.

Практический критерий не может дать нам твердой уверенности в истинности всех имеющихся у нас представлений о мире, однако он свидетельствует о том, что истина в них есть и есть в такой мере, в какой наши знания позволяют нам жить и добиваться намеченных целей.

Самое известное определение истины было высказано Аристотелем и позже принято Фомой Аквинским. Conformitas seu adaequatio intentionalis intellectus cum re – интенциональное согласие интеллекта с реальной вещью или соответствие ей. Иначе говоря, мысль называется истинной (или истиной), если она соответствует своему предмету. Такое толкование называют «классической концепцией истины» (или «теорией корреспонденции», от англ. Correspondence -соответствие).
В ходе развития философии и науки данное понимание вызывало ряд вопросов и несогласий. В философии марксизма выделяют абсолютную и относительную истину, при этом первая познается через сумму вторых. В конце 19 века Ч. Пирс и Дж. Дьюри отождествляли истину с полезностью (философия прагматизма). По их мнению, истинно то, что полезно и приносит успех.
В период классической науки ученые пытались найти универсальные основания знания, не вызывающие никаких сомнений. Доминирующей системой являлась механистическая картина мира. Идеал научности понимался как математически выстроенная модель, а реальным образцом служила геометрия Эвклида.
Принципы механики применялись не только в естественных, но и в социально-гуманитарных науках. Работа Бенедикта Спинозы «Этика», посвященная проблемам человеческой свободы выстроена по математическому образцу. Используя геометрическую систему доказательств (теоремы, леммы), автор постулирует идею о том, что все происходящее в мире имеет причину в боге.
По мере накопления данных становилось понятно, что существуют закономерности, присущие конкретным наука (биология, химия и т.д.). Механицизм объясняет не все. Происходит переход к дисциплинарно-организованной науке. Более того, появление нового эмпирического материала постепенно дискредитирует существующие представления о тех или иных явлениях, возникает вопрос о создании новой теории, что подвергает сомнению идею о единственно возможном описании истины.
В начале ХХ века в рамках философии логического позитивизма встал вопрос о поиске достоверного базиса научного познания. Согласно концепции философов этого направления, «…действительность является совокупностью состояний вещей в окружающем человека мире. Такие состояния (свойства) могут быть эмпирически обнаружены и выражены в элементарных атомарных предложениях, которые были ими названы «протокольными предложениями»» [Философия: Учебник / Под ред. А.Ф. Зотова, В.В. Миронова, A.B. Разина.- 2-е изд., перераб. и доп.- М.: Академический Проект; Трикста, 2004. –С. 629]. Совокупность таких предложений, по мнению позитивистов, и составляет достоверный базис научного знания. Получить его можно опираясь на наблюдение и эксперимент.
Позитивисты также выделяли теоретический уровень познания, образованный при помощи индукции и гипотез. Оба этих уровня (теоретический и эмпирический) составляют научную теорию. Следствия, логически выводимые из общих теоретических положений, проверялись при помощи опыта. Чем больше теоретическое объяснение получало эмпирических подтверждений, тем более обоснованным и научным оно считалось. Такой способ получил название принцип верификации и превратился в критерий демаркации науки и не-науки в логическом позитивизме.
Его несостоятельность заключалась в том, что верификация возможна не во всех областях научного знания (математика, социально-гуманитарные науки). Она стала не всегда доступна с появлением сложного оборудования. К примеру, чтобы проверить данные, полученные при столкновении частиц на адронном коллайдере, необходимо построить свой адронный коллайдер и т.д. Более того, встал вопрос о том, какое количество подтверждений необходимо для того, чтобы заключить, что теория верна. Согласно принципу верификации, высказывание «все металлы – электропроводны» будет истинным, если этим свойством обладает каждый из металлов. Однако в этом случае количество металлов является конечным и проверка возможна. Примером обратной ситуации может послужить знаменитая теория белых лебедей. Достаточно долгое время существовало мнение о том, что все лебеди белые, пока в 1697 году экспедиция Виллема де Вламника не обнаружила в западной Австралии популяцию черных.
Эту проблему попытался решить философ и социолог Карл Поппер. Поскольку часто научные теории относятся к бесконечной или малоисследованной предметной области, установить ложность общего высказывания может быть гораздо проще, чем искать всю совокупность подтверждающих фактов. Для этого необходимо найти всего один пример, противоречащий общей теории. По мнению Поппера, научное знание является описанием природы, стремиться стать истинным, однако эта цель не может быть достигнута, с его точки зрения критерия научной истины не существует.
Поппер предлагает заменить принцип верификации принципом фальсификации. Теория требует не обоснования эмпирическими фактами, а проверки и опровержения с их же помощью. Согласно данному принципу, каждое научное обобщение потенциально фальсифицируемо. При этом чем больше попыток опровержения оно выдержало, тем более устойчивой является теория, тем более она сохраняет статус временной научной истины. Если утверждение не выдержало проверок, его стоит решительно отбросить. Действия по его спасению ведут к догматизму и реабилитации ложных теорий, считает философ.
Принцип, выдвинутый К. Поппером, носит скорее нормативный характер, в реальности же ученый, столкнувшись с эмпирическими опровержениями, не будет отказываться от своей теории, а будет, скорее искать причину конфликта эмпирического и теоретического уровней. Будет искать возможности изменения некоторых параметров, спасать теорию.
Томас Кун – американский историк и философ – создает концепцию философии науки, не оторванную от научной и социальной реальности в историческом и современном контексте. Ключевым понятием в его философии является понятие «парадигма». Носителем и разработчиком научной парадигмы является научное сообщество. «Парадигма - это то, что объединяет членов научного сообщества, и, наоборот, научное сообщество состоит из людей, признающих парадигму» [Кун Т. Структура научных революций.- 2-е изд. - М., 1977.- С. 229].
Так или иначе, в процессе накопления нового знания появляются данные, противоречащие существующим представлениям. Когда их накапливается слишком много, возникает потребность создания новой теории. Такой процесс Томас Кун назвал научной революцией. В случае необходимости пересмотра фундаментальных основ научного познания происходит глобальная научная революция или смена научных парадигм.
При этом старая теория не перестает существовать. Она может быть использована для объяснения некоторых явлений, в тех сферах реальности, в которых это приемлемо. Ньютоновскую механику до сих пор изучают в школе, хотя наиболее достоверной является теория относительности Энштейна. Дело в том, что механика Ньютона по-прежнему работает, но только на малых скоростях.
С этой точки зрения, научная истина носит конвенциональный характер. Физика Аристотеля утверждала, что тяжелые предметы стремятся вниз, и это являлось истиной. 300 лет назад ее сменила ньютоновская сила всемирного тяготения; а уже в начале ХХ века Эйнштейн выяснил, что тела скользят по геодезическим линиям пространства-времени. И это тоже стало новой истиной.

Таким образом, научная истина – объяснение действительности, наиболее устраивающее научное сообщество в конкретный временной промежуток. Член Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований Александр Сергеев в своей работе «Проблема практической демаркации науки и лженауки на российском научном поле» использует термин «научный мейнстрим». Научные постулаты могут быть подвержены сомнению. В случае появления новых данных научные теории пересматриваются, а иногда пересматриваются и основания всей науки.

Возникает закономерный вопрос, если абсолютной истины нет, а есть всего-навсего соглашение определенной группы людей, почему мы должны оказывать науке доверие?
По мнению польского социолога Петра Штомпки, доверие всегда связано с неуверенностью относительно будущего. Если бы наши прогнозы всегда исполнялись, оно бы потеряло смысл. «Доверие является залогом, принимаемым на будущие неуверенные действия других людей» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 80].
«Доверие - это уверенность плюс основанные на ней действия, а не только сама уверенность. Доверие – это понятие из области активного дискурса. Доверие - это особенный, человеческий помост в неизвестный будущий мир, в котором центральную роль играют другие люди» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 82].

Кому мы верим, говоря о доверии к науке?
Доверие всегда принадлежит к человеческому, гуманитарному, а не природному дискурсу. Иначе говоря, его можно оказать человеку или группе людей, а не обезличенному предмету. Полагаясь на технику, например, на самом деле мы оказываем доверие тем людям, которые ее изобрели, проверили экспериментально, а также соблюли все меры безопасности при сборке и монтаже.
«Доверяя знаниям, мы, в конечном счете, верим при этом действиям ученых, которые совершили какие-то открытия (верим, что они действовали серьезно, были правдивыми, добросовестными, самокритичными, располагали доказательствами, подтверждающими их утверждения, и рассуждали в соответствии с принципами логики). Мы оказываем доверие также и научной методике: определенной процедуре, способу создания знаний, который считается наилучшим среди других (таких, как откровение, интуиция и вера). Но и здесь снова то, чему мы в конце концов верим, - это действия исследователей (что они проводили исследования профессионально, скрупулезно, в соответствии с принятыми стандартами доказательств, используя самые современные методологии)»– отмечает Штомпка [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 392].
«Доверие к науке можно редуцировать до доверия к действиям ученых: исследователей и организаторов научной жизни, которые вместе создают научную среду» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 393].
Назовем несколько причин, по которым мы можем доверять научному сообществу.

1. Практическая эффективность.
Трудно спорить с тем, что научные достижения существенно изменили наш мир за последние столетия. Именно благодаря науке увеличилась средняя продолжительность жизни, появились высокотехнологичные средства транспорта, существенно увеличилась скорость коммуникаций и т.д. Наука работает, и доказательства этого можно увидеть повсюду.
При этом главной целью науки всегда было познание действительности, а не прикладное применение знаний. Как отмечает Штомпка, доверие всегда относится не только «к конкретному лицу (А доверяет В), но и к определенному действию (А верит, что В сделает X)» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 393]. В случае науки, Х – это стремление к истине. Логично заключить, что то, что истинно может иметь практическое применение, в то время то, что фальшиво такого применения иметь не будет. И, несмотря на то, что абсолютной истины в науке не существует, законы, которые помогают объяснять реальность (хоть и временно) и делать прогнозы, имеют широкое практическое применение и преобразуют наш мир. Следовательно, если наука и не познает абсолютную истину, то, по крайней мере, стремится к ней и успешно доказывает это.

2. Научная этика.
До ХХ века научная этика оставалась на высоте. В значительной мере она является наследницей британского джентельменского общества (XVII-XIX вв). В то время ряд состоятельных и образованных людей интересовался той или иной научной областью. Добиться серьезных успехов на научном поприще в это время еще можно было в одиночку. «Мотивы джентльменской чести трансформировались при этом в особый род щепетильности, которая и стала фундаментом научной этики» [Сергеев А. Проблема практической демаркации науки и лженауки на российском научном поле. URL: http://klnran.ru/2015/10/demarcation/.]. Залогом соблюдения этических норм являлось общественное положение ученого, от которого напрямую зависело его благосостояние.
Р. Мертон выделяет 4 основные нормы научной этики. Норма универсальности требует, чтобы наука была объективной. Утверждения ученого не должны зависеть от личных или общественных атрибутов (раса, национальность, религия, класс и пр.) Норма общности постулирует идею о том, что научное знание является общественным достоянием, а не личной собственностью автора. Норма бескорыстия требует отказа от личного удовлетворения от открытия «истины» в угоду внешним интересам всего общества. Четвертая норма (организованный скептицизм) требует беспристрастного анализа с позиций эмпирических и логических критериев. Каждая работа подлежит критическому анализу другими учеными.
В начале ХХ столетия в науку пришли большие деньги, и прежние механизмы этической регуляции перестали работать. Это послужило одной из причин появления лженауки. Постепенно этическое регулирование стало переходить в юридическую плоскость. В России такой переход заметно запаздывает, что вероятно связано с тем, что у нас долгое время наука не была подвержена коммерческому давлению.
Вышеприведенные нормы научной этики в больше степени относятся, к периоду так называемой «академической» науки (XVII – 2-я половина ХХ века). «В период «постакадемической науки» мы являемся свидетелями эрозии доверия. Возникает вопрос: почему? Мы видим причину в том, что нормы научной этики Мертона обходятся или подвергаются ослаблению, а признание достижений со стороны других ученых уже не является для исследователя главной наградой. Пять изменений, которые недавно произошли в науке как институции и как научной общественности» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 404].

1. Фискализация науки. Поиск средств на дорогие исследования приводит к зависимости науки от внешних органов, что вредит норме универсализма.
2. Приватизация науки. Исключительные права пользования результатами научного знания противоречит норме общности Мертона.
3. Коммерциализация науки. «Изменения, происходящие в этом направлении, подрывают условия бескорыстия и организованного скептицизма Мертона» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 405].
4. Бюрократизация науки. Исследователи посвящают массу времени занятиям, не связанным с научной и творческой деятельностью (планирование затрат, подготовка рапортов, написание проектов и т.д.).
5. Снижение эксклюзивности и автономности научной общественности. «Открываются ворота «башни из слоновой кости», начинается перетекание людей в обоих направлениях. В научное сообщество проникают политики, администраторы, маркетинговые эксперты, лоббисты, и все они руководствуются интересами и ценностями, отличающимися от бескорыстного стремления к истине. И наоборот - ученые оставляют научное сообщество и принимают роли политиков, администраторов и менеджеров. Они используют свою академическую квалификацию в политической борьбе или в маркетинге, подрывая, таким образом, престиж науки и свой авторитет как ученых. Приостанавливается норма бескорыстия и универсализма Мертона» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 405, 406].
Однако, несмотря на указанные изменения, идеалы академической науки не потеряли своей актуальности и по-прежнему служат моральным ориентиром для ученых. Основания классической науки более утопичны, но никто не отрицает необходимости стремления к идеалу. В некоторых странах этическое регулирование постепенно стало переходить в юридическую плоскость.

3. Наука саморегулируема
Единицей научного знания является научная статья, в научном журнале достаточно трудно опубликовать недостоверную информацию. Статьи, претендующие на публикацию, проходят тщательную проверку, при этом автор, как правило, не знаком с рецензентами. Они, в свою очередь, являясь специалистами в определенной области науки, проверяют корректность выполненных автором исследований. Разумеется, на этом этапе трудно учесть все нюансы, и недостоверные данные могут быть опубликованы. Если исследование не сильно важное, скорее всего, на этом все закончится. В противном случае, на него обратит внимание гораздо большее количество ученых, чем два-три человека (рецензенты). Выявив методологические или иные ошибки, они обратятся в редакцию. Если статью признают недостоверной, она останется в журнале с пометкой RETRACTED и ссылкой на разбор и пояснение ошибок. Статью также могут не отозвать, а дополнить ссылками на критические разборы.
Возможны ситуации, когда в разных исследованиях одной и той же темы получились не вполне одинаковые результаты. В таких случаях более достоверным источником систематические обзоры (метаанализы) – «работы, авторы которых собирают в кучу 50 исследований одной и той же проблемы и формулируют общие выводы» [Казанцева А. В интернете кто-то не прав! Научные исследования спорных вопросов. – М: Corpus, 2016. – С. 226].

Доверие в науке необходимо и внутри сообщества. Часто ученый является специалистом узкой направленности, тогда как многие значительные открытия делаются в смежных областях. Никто не в состоянии проверить все исследования, проведенные другими, что приводит к необходимости принимать полученные результаты на веру. Доказательство Abc-гипотезы, предложенное Синъити Мотидзуки, занимает несколько томов и до сих пор никем не проверено. Даже если кто-то возьмется за эту работу и установит, что доказательство верно, есть вероятность, что и этот ученый допустит ошибку. Теорема Пифагора проверялась тысячи лет разными учеными и на сегодняшний день уже не вызывает сомнений.
Накопление знания возможно только тогда, когда ученые доверяют предшественникам, считает Мертон. «Если бы мы сейчас начинали все с нуля, то нам пришлось бы еще раз высекать огонь и изобретать колесо» [Штомпка П. Доверие – основа общества. – М: Логос, 2012. – С. 395].

Краткие выводы:
1. Научная истина – объяснение действительности, наиболее устраивающее научное сообщество в конкретный временной промежуток. Научные постулаты могут быть подвержены сомнению. В случае появления новых данных научные теории пересматриваются, а иногда пересматриваются и основания всей науки.
2. Наука имеет высокую практическую эффективность, что повышает уровень доверия к ней.
3. Научное сообщество за многие годы выработало стратегию страхования от рисков фальсификации.
4. Идеалы академической науки не потеряли своей актуальности и по-прежнему служат моральным ориентиром для ученых. Основания классической науки более утопичны, но никто не отрицает необходимости стремления к идеалу.

Философия как духовное делание (сборник) Ильин Иван Александрович

[Лекция 7], часы 13, 14 Научная истина

[Лекция 7], часы 13, 14

Научная истина

Научная истина есть систематически связная совокупность истинных смыслов: истинных понятий и истинных тезисов.

Эта связь систематическая, т. е. такая, в которую могут войти только смысловые величины. Таковы классификации понятий и классификации тезисов.

6) Наконец: истина есть не просто смысл, а теоретически-познавательно-ценный смысл, т. е. истинный.

Истина есть ценность .

Не всякая ценность есть истина.

Ценностью в обиходе, да и в вульгарной философии, именуют всякий гедонистический или утилитарный плюс: количественную, или качественную, или интенсивную прибыль в удовольствии или в пользе.

Ценностью в культурном творчестве и в науках о культуре именуется как общая и основная сущность хозяйственных благ, так и всякий практически-целесообразный элемент жизни.

Наконец, философия как наука о Духе разумеет под ценностью или истину, или добро, или красоту, или Божество.

Ото всех этих видов ценности мы отграничиваем идею научной истины тем, что разумеем под истиной специфически познавательное достоинство смыслов. Научная истинность есть познавательная ценность смысла. Однако это не подвигает нас в вопросе о том, что есть познавательная ценность.

[Развитое определение ценности вообще отлагается до следующего раза. На сегодня нам достаточно сказать: ] 63 философская ценность не есть нечто субъективное, относительное, временное; значение философской ценности объективно, безусловно, сверхвременно. Не потому истина есть истина, что мы признаем ее таковою, а наоборот. Не только смысл ее таков; ее ценностное значение, ее истинность такова.

Смыслы по содержанию своему все различны; но в своем чистом виде, вне рассмотрения их познавательного достоинства они все одинаково ни истинны, ни неистинны , ни хороши, ни дурны. Понятие «равностороннего треугольника» или «электрона» не имеет никаких чисто смысловых преимуществ перед понятиями из Андерсеновой сказки: «кошка с глазами, величиною в мельничное колесо». Точно так же нет никаких чисто смысловых преимуществ у тезиса «угол падения равен углу отражения» или «право в субъективном смысле есть совокупность полномочий, выведенных из правовых норм» перед тезисом: «все извозчики имеют длинные носы» (безвкусие нарочито).

Только тогда, когда смысл начинает рассматриваться с этой точки зрения его познавательного достоинства, он становится истинным или неистинным. Этот подход к новой точке зрения есть переход из одного методологического ряда 64 в другой: из логическо-смыслового к ценностному, трансцендентальному. Из общей логики к трансцендентальной.

Здесь возникает между смыслами, именно между тезисами возможность новой, трансцендентальной связи. Трансцендентальная связь между тезисами состоит в том, что истинность одного тезиса основывается и гарантируется истинностью другого тезиса. Здесь каждый тезис получает свою познавательную ценность; над ним произносится бесповоротный приговор 65 .

(Первый вариант продолжения лекции. – Ю. Л .)

Или он истинен, или неистинен как единое, неотъемлемое, ин-дивидуальное смысловое единство.

Конечно, в процессе познания мы можем рассматривать признаки понятия отдельно ; найти в них, что они истинны, а другие неистинны и соответственно даже говорить о большей или меньшей близости к истине. Но это будет уже не смысловое рассмотрение, а нормативное. (Это утверждение, как и многое другое, я не могу развить здесь; см. работу Н. Н. Вокач 66 .)

7) Я не могу рассмотреть здесь и вопрос о гарантиях истинности, о критерии ее, всего учения о доказательстве и очевидности. Но одно, и очень существенное, я могу здесь добавить.

Под истиной разумеется всегда известное соответствие чего-то чему-то. И не просто соответствие, а адекватное , т. е. безусловно точное, совершенное соответствие. Это соответствие, как нетрудно уже понять после всего изложенного, есть соответствие разумного смысла тому, что дано в качестве познаваемого содержания. Или: соответствие между смыслом построяемого понятия и суждения с одной стороны – и смыслом данного для познания объекта. Этот объект может быть: вещью в пространстве и во времени, душевным временным переживанием, тезисом, понятием – безразлично.

Познаваемый объект имеет свой устойчивый, объективный тождественный смысл; построяемое понятие или тезис его – свой таковой же смысл. Если соответствие между смыслом тезиса и понятия и смыслом заданного к понятию объекта адекватно (Гегель и Гуссерль называют это соответствием, Гамильтон – гармонией), то тезис и понятие истинны. И обратно.

Я не указую этим критерия для определения этой адекватности или не адекватности, этого тождества. Я даю только то, что важно юристу-методологу. Адекватное соответствие разумного смысла данному смыслу – вот формула, с которой мы неминуемо встретимся в дальнейшем и которую будем иметь в виду .

Таков характер и такова сущность научного знания вообще и его объективности.

(Второй вариант продолжения лекции. – Ю. Л .)

Или он истинен или неистинен как единое, неотъемлемое, ин-дивидуальное смысловое единство.

Правда, может быть и так, что этот бесповоротный неделимый приговор покажется распадающимся на части и степени: например, когда говорят о большей или меньшей истинности. Но это только видимость факта.

На самом деле истинность есть всегда полная истинность, всякая недотянутость, недостигнутость, неисчерпанность, несоответствие есть не -истинность.

Неполная истинность есть неистинность.

Весь разговор о большей или меньшей истинности объясняется тем сложным характером многих смыслов, о котором я говорил вам. В смысле «авс », состоящем из признаков а, в, с , признаки а и в могут быть установлены истинно, а признак с неистинно. И тогда возникает представление, что смысл авс полуистинен или на 2/3 истинен, а на остальную треть не истинен.

Научное рассмотрение этого деления не знает. Оно скажет: смысл авс как смысл авс неистинен, отдельные элементы этого смыслового единства могут быть и истинны, но эта истинность частей не есть частичная истинность целого.

Истина – или да , или нет ; tertium non darum 67 .

И тот, кто из справедливости или из любезности будет колебаться в приговоре о таком сомнительном или неблагополучном сложном смысле, подтвердит указанную нами дилемматичность приговора, перейдя от целого к его элементам, с тем чтобы о них-то сказать, во всяком случае категорически «да» или «нет».

Примеры : «желтый шар – есть круглое, тяжелое, металлическое жидкое тело», «условия приобретения по давности – суть res habilis, titulus, fides, possession, tempus (spatium) 68 ».

Таким образом, справедливость суда над подсудимым смыслом может нас побудить отказаться от суда над смыслом in toto 69 и перейти к смысловым элементам, входящим в его состав, или даже к элементам его элементов; но , раз начав судить, мы скажем или «да, истинен», или «нет, неистинен». Tertium non darum.

Для кого это неубедительно – пусть удостоверится в этом феноменологически.

Под истинностью всегда разумеется известное соответствие чего-то чему-то. И не просто соответствие, а адекватное , т. е. безусловно точное, совершенное, подобное математическому равенству.

Малейшее уклонение одной стороны от другой дает уже отсутствие адекватности, и отсюда (неумолимо) неистинность.

Спросим же себя теперь: соответствие чего чему?

Две стороны: соответствующая и та, которой она соответствует.

Первая : досягающая, устремленная, улавливающая, выражающая, познающая.

Вторая : досягаемая, искомая, улавливаемая, выражаемая, познаваемая.

Все это лишь образные выражения, ибо динамические, реальные, психически-относительные, к смыслу как таковому.

А между тем из всех наших исследований явствует, что истина есть истинный смысл . Отсюда ясно, что первая соответствующая сторона есть смысл, формулированный в виде понятий или тезиса познающей душой человека. Этот-то смысл и может быть адекватным или неадекватным другой, познаваемой, стороне. Этот-то разумеемый в наших познавательных актах смысл и есть подсудимый смысл .

Ну а другая сторона? Чему он[а] соответствует? Что такое познаваемое?

Обычно на этот вопрос мы могли бы получить такой ответ: «Познаваемое есть внешняя вещь. Пожалуй, в психологии – душевное переживание. Ну, пожалуй, в математике – количества и отношения. И совсем неохотно – мысли в логике». Так ответит нам любой эмпирик.

Мы скажем нечто [совсем ] 70 иное :

Познаваемое есть всегда не что иное, как смысл объективного обстояния или смысл предметного обстояния. Обстоянием я называю то, что обстоит. Обстоит : вещь в пространстве и времени (земля, солнце, птица, минерал, костяк hominis heidelbergiensis 71); переживание человеческой души во времени (волевое состояние Наполеона, настроение думских кругов, мое мыслительное переживание). Обстоит связь величин в математике или отношения математических функций. Обстоит связь смыслов, понятий и суждений. Обстоит в своем содержании сущность добра или красоты и т. д. Все это таково, каково оно. Оно – предмет понятия.

Так обстоит. Как обстоит? Вот это-то как обстоит и пытается установить познание 72 .

Оно может установить это соответственно и несоответственно. Истинно или неистинно (например, поняв родовое понятие как видовое, приписав датскому королю суспензивное вето 73 , пропустив признак безвозмездности дарения и т. д.).

И вот все, что мы признаем познаваемым, не только дано нам как предметное обстояние; но это обстояние имеет свой смысл, который мы будем называть смыслом предмета или еще лучше – предметным смыслом . Задача понятия и состоит в том, чтобы смысл тезиса или понятия о предмете совпадал бы с предметным смыслом обстояния.

Все, что мы мыслим как возможный предмет познания, мы мыслим тем самым как имеющее свой смысл обстояние (безразлично – внешнего факта, или внутреннего состояния, или связи величин, или связи понятий и ценностей).

Познать – значит познать смысл . Ибо нельзя познать не мыслью. А мысль овладевает только смыслом. Руками мы берем вещь. Памятью мы закрепляем душевное состояние. Но смысл дается только мысли . Знание есть знание мыслью . А мыслью можно мыслить только смысл вещи.

Поэтому нужно отбросить нашу общую обывательскую уверенность в том, что мы знаем , т. е. научно, мыслительно знаем вещи или переживания.

Научное знание есть знание мыслью – смысла (будь то смысл вещей, или переживаний, или других предметных обстояний). Отсюда наша уверенность в научном знании: все, чего бы оно ни коснулось, на что бы ни обратилось, все, оказывается, имеет смысл.

Смысл обстояния задан нашему познанию. Пытаясь формулировать его, мы устанавливаем понятие или тезис. Это понятие или тезис имеют свой [объективный] 74 тождественный смысл. Эти два смысла совпадут – и познание откроет нам истину. Они не совпадут – и познание наше будет ложным. Истина есть, следовательно, мышление смысла – до адекватности равного смыслу познаваемого обстояния. Но мы знаем, что такое адекватное равенство в сфере мысли есть тождество . Посему: истина есть тождество смысла формулированного и смысла предметного. Совпадение невозможно ни с вещью, ни с психикой .

Познавательный объект имеет свой устойчивый, объективный, тождественный смысл; формулированное понятие или тезис – свой таковой же смысл. Их тождество дает истину.

Гегель и Гуссерль называют это состояние соответствием, Гамильтон – гармонией. Мы знаем, что эта полная гармония смыслов есть их тождество.

Я не указую этим критерия для определения этой адекватности и совпадения. Я лишь намечаю здесь основное определение теории познания и иду мимо, ибо мы здесь не гносеологи, а юридические методологи. Но эта формула, по моему убеждению, едина для всех наук.

И еще укажу для интересующихся: только смыслы могут совпадать в тождество; а без этого тождества – отриньте его – и истина окажется нигде и совершенно недоступной человеку. И тогда перед нами путь последовательного скептицизма. И тогда – потрудитесь сомневаться и в законе противоречия и допускать, что два противоположных суждения могут и быть вместе истинны.

Лекция 1, часы 1, 2 Философия как духовное делание Может быть, ни одна наука не имеет столь сложной и загадочной судьбы, как философия. Наука эта существует более двух с половиной тысячелетий, и до сих пор ее предмет1 и метод вызывают разногласия. А что? есть наука без

[Лекция 3], часы 5, 6, 7, 8 О философском доказательстве Начало С тех пор как я после долгой и напряженной работы понял, что такое философия, я дал себе обещание всю жизнь работать над тем, чтобы утвердить ее сущность с очевидностью и недвусмысленностью.Философия не ворожба и

[Лекция 5], [часы] 11, 12, 13, 14 Споры о вещи. Материализм Споры о вещи Споры о вещи велись искони. Вещь есть спорный предмет между материалистами и идеалистами (подобно тому как душа – главный спорный предмет между материалистами и спиритуалистами).Реальна ли вещь? Только ли

[Лекция 6], часы 15, 16, 17, 18 Споры о вещи. Аматериализм 2) Вещь совсем не реальна.Всякий предмет есть не-вещь; вещь есть состояние духа.Аматериалист не тот, кто признает, что кроме души, духа, понятия есть еще и вещь, но тот, кто признает, что вещественное, реальное совсем не

[Лекция 9], часы 25, 26 Категориальная специфичность смысла 1) Я попытался указать Вам прошлый раз феноменологически – обстояние смысла, в отличие от существующей вещи и существующего душевного.Мысль есть психологическая величина, душевная, как состояние души, как

[Лекция 11], часы 29, 30 Философия как познание абсолютного 1) Мы прошли мысленно все четыре плана, в которых может вращаться и искони вращается философия: пространственно-временную вещь, временно-субъективную душу, объективный тождественный смысл и объективную верховную

[Лекция 12], часы 31, 32 Философия и религия 1) Нам предстоит пройти мысленно основные типы философских учений о безусловном. Однако здесь нужно предварительное разъяснение.С самого начала: философия можета) допускать познаваемость безусловного,b) не допускать

[Лекция 1], часы 1, 2 Вступление 1. Философия права как наука имеет до сих пор вполне неопределенный характер. Неопределенность предмета; метода. Общие рассуждения: все компетентны.Науки более простые: элементарность и однородность предмета – геометрия, зоология. Науки

[Лекция 2], часы 3, 4 Познание. Его субъективный и объективный состав Перед лекциейМы должны приступить теперь к выяснению основ общей методологии юридических наук. Однако предварительно я хотел бы дать Вам некоторые литературные разъяснения и указания. В силу досадного

[Лекция 4], часы 7, 8 Учение о смысле Смысл (окончание)1) Мы установили прошлый раз, что под «мыслью» можно понимать двоякое: мысль есть нечто психическое и психологическое, как мышление, как состояние душевное, как переживание, как мыслительный акт души; мысль есть нечто

[Лекция 5], часы 9, 10 Понятие. Закон тождества Понятие и суждение1) Я пытался [прошлый раз] вскрыть систематически основные свойства всякого смысла как такового.Смысл всякий и всегда: сверхвременен; сверхпространственен; сверхпсихичен; идеален; объективен; тождественен;

[Лекция 6], часы 11, 12 Суждение. Научная истина Суждение1) Мы развили в предшествующие часы учение о смысле и понятии, чтобы ответить на вопрос: что? именно придает научной истине ее сверхвременную объективность.Теперь мы видим один из элементов этой объективности: научная

[Лекция 8], часы 15, 16 Ценность. Норма. [Цель]75 1) Нам предстоит сегодня развернуть определения ценности, нормы и цели.Этот ряд категорий представляет для юриста особенное значение; не только потому, что юрист есть ученый и что, следовательно, стоит постоянно перед лицом

1. Истина как научная система Объяснение в том виде, в каком его принято предпосылать произведению в предисловии, - по поводу цели, которую ставит себе в нем автор, а также по поводу его побуждений и того отношения, в каком данное произведение, по его мнению, стоит к другим,

Научная и философская истина То, что есть истина в науке, представлено у Ницше как некий непосредственный первоисток. Хотя в дальнейшем он объявит этот первоисток производным, т. е. поставит его под сомнение, но фактически на своём уровне он для Ницше не утратит своей

2. Истина веры и научная истина Не существует противоречия между верой в ее истинной природе и разумом в его истинной природе. А это значит, что не существует сущностного противоречия между верой и познавательной функцией разума. Познание во всех его формах всегда

Понятие научная истина. Концепции истины в научном познании.

Научная истина - это знание, которое отвечает двойному требованию: во-первых, оно соответствует действительности; во-вторых, оно удовлетворяет ряду критериев научности. К этим критериям относится: логическая стройность; эмпирическая проверяемость; возможность предсказывать на основе этих знаний новые факты; непротиворечивость тем знаниям, чья истинность уже достоверно установлена. Критерием истины могут служить следствия, выводимые из научных положений.

Вопрос о научной истине - это вопрос о качестве знаний. Науку интересует лишь истинное знание. Проблема истины связана с вопросом о существовании объективной истины, то есть истины, которая не зависит от вкусов и желаний, от человеческого сознания вообще. Истина достигается во взаимодействии субъекта и объекта: без объекта знание теряет свою содержательность, а без субъекта нет самого знания. Поэтому в трактовке истины можно выделить объективизм и субъективизм.

Субъективизм - наиболее распространённая точка зрения. Её сторонники отмечают, что истина не существует вне человека. Из этого они делают вывод, что объективной истины не существует. Истина существует в понятиях и суждениях, следовательно, не может быть знания не зависящего от человека и человечества. Субъективисты понимают, что отрицание объективной истины ставит под сомнение существование любой истины. Если истина субъективна, то получается: сколько людей, столько и истин.
Объективисты абсолютизируют объективную истину. Для них истина существует вне человека и человечества. Истина и есть сама действительность, не зависящая от субъекта.

Но истина и действительность, - разные понятия. Действительность существует независимо от познающего субъекта. В самой реальности истин нет, а есть лишь предметы со своими свойствами. Она появляется в результате познания людьми этой реальности.
Истина объективна. Объект существует, не зависимо от человека, и любая теория отражает именно это свойство. Под объективной истиной понимают знание, продиктованное объектом. Истина не существует без человека и человечества. Поэтому истина - есть человеческое знание, но не сама реальность.

Существуют понятия абсолютной и относительной истины.
Абсолютная истина - это знание, совпадающее с отображающим объектом. Достижение абсолютной истины - это идеал, а не реальный результат.
Относительная истина - это знание, характеризующееся относительным соответствием своему объекту. Относительная истина представляет собой более или менее истинное знание. Относительная истина может уточняться и дополняться в процессе познания, поэтому она выступает как знание, подлежащее изменению.
Есть много концепций истины:
-на соответствие знаний и внутренней характерной среды;
-соответствие врожденных структур;
-соответствие самоочевидности рационалистической интуиции;
-соответствие чувственного восприятия;
-соответствие априорного мышления;
-соответствие целевым установкам личности;
-когерентная концепция истины.
В концепции когерентной истины суждения являются истинными, если они логически выводятся из постулатов, аксиом, не противоречащих теории.

Основными особенностями научного познания являются:
1. Основная задача научного знания - обнаружение объективных законов действительности - природных, социальных (общественных), законов самого познания, мышления и др. Отсюда ориентация исследования главным образом на общие, существенные свойства предмета, его необходимые характеристики и их выражение в системе абстракций. Научное познание стремиться вскрыть необходимые, объективные связи, которые фиксируются в качестве объективных законов. Если этого нет, то нет и науки, ибо само понятие научности предполагает открытие законов, углубление в сущность изучаемых явлений.

2. Непосредственная цель и высшая ценность научного познания - объективная истина, постигаемая преимущественно рациональными средствами и методами, но, разумеется, не без участия живого созерцания. Отсюда характерная черта научного познания - объективность, устранение по возможности субъективистских моментов во многих случаях для реализации «чистоты» рассмотрения своего предмета.

3. Наука в большей мере, чем другие формы познания ориентирована на то, чтобы быть воплощенной в практике, быть «руководством к действию» по изменению окружающей действительности и управлению реальными процессами. Жизненный смысл научного изыскания может быть выражен формулой: «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы практически действовать»- не только в настоящем, но и в будущем. Весь прогресс научного знания связан с возрастанием силы и диапазона научного предвидения. Именно предвидение дает возможность контролировать процессы и управлять ими. Научное знание открывает возможность не только предвидения будущего, но и сознательного его формирования. «Ориентация науки на изучение объектов, которые могут быть включены в деятельность (либо актуально, либо потенциально, как возможные объекты ее будущего освоения), и их исследование как подчиняющихся объективным законам функционирования и развития составляет одну из важнейших особенностей научного познания. Эта особенность отличает его от других форм познавательной деятельности человека».
Существенной особенностью современной науки является то, что она стала такой силой, которая предопределяет практику. Из дочери производства наука превращается в его мать. Многие современные производственные процессы родились в научных лабораториях. Таким образом, современная наука не только обслуживает запросы производства, но и все чаще выступает в качестве предпосылки технической революции.

4. Научное познание в гносеологическом плане есть сложный противоречивый процесс воспроизводства знаний, образующих целостную развивающуюся систему понятий, теорий, гипотез, законов и других идеальных форм, закрепленных в языке - естественном или что более характерно - искусственном (математическая символика, химические формулы и т.п.). Научное знание не просто фиксирует свои элементы, но непрерывно воспроизводит их на своей собственной основе, формирует их в соответствии со своими нормами и принципами. В развитии научного познания чередуются революционные периоды, так называемые научные революции, которые приводят к смене теорий и принципов, и эволюционные, спокойные периоды, на протяжении которых знания углубляются и детализируются. Процесс непрерывного самообновления наукой своего концептуального арсенала - важный показатель научности.

5. В процессе научного познания применяются такие специфические материальные средства как приборы, инструменты, другое так называемое «научное оборудование», зачастую очень сложное и дорогостоящее (синхрофазотроны, радиотелескопы, ракетно - космическая техника и т. д.). Кроме того, для науки в большей мере, чем для других форм познания характерно использование для исследования своих объектов и самой себя таких идеальных (духовных) средств и методов, как современная логика, математические методы, диалектика, системный, гипотетико-дедуктивный и другие общенаучные приемы и методы.

6. Научному познанию присущи строгая доказательность, обоснованность полученных результатов, достоверность выводов. Вместе с тем здесь немало гипотез, догадок, предположений, вероятностных суждений и т. п. Вот почему тут важнейшее значение имеет логико-методологическая подготовка исследователей, их философская культура, постоянное совершенствование своего мышления, умение правильно применять его законы и принципы.
Структура научного познания.
Структура научного познания представлена в различных ее срезах и соответственно в совокупности специфических ее элементов. Рассматривая основную структуру научного познания, Вернадский считал, основной остов науки включает в себя следующие элементы:
- математические науки во всем их объеме;
- логические науки почти всецело;
- научные факты в их системе, классификации и сделанные из них эмпирические обобщения;
– научный аппарат, взятый в целом.
С точки зрения взаимодействия объекта и субъекта научное познание, последнее включает в себя четыре необходимых компонента в их единстве:
1) субъект науки – ключевой ее элемент: отдельный исследователь, научное сообщество, научный коллектив и.т.п., в конечном счете, общество в целом. Они и исследуют свойства, стороны отношения объектов и их классов в данных условиях и в определенное время.
2) объект науки (предмет, предметная область) – то, что именно изучает данная наука или научная дисциплина. Иначе говоря, это все то, на что направлена мысль исследователя, все, что может быть описано, воспринято, названо, выражено в мышлении и.т.п. В широком смысле понятие предмет, во-1, обозначает некоторую ограниченную целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности и познания, во-2, объект в совокупности своих сторон, свойств и отношений, противостоящий субъекту познания. Понятие предмет может быть использовано для выражения системы законов, свойственных данному объекту. В гносеологическом плане различие предмета и объекта относительно и состоит в том, что в предмет входят лишь главные, наиболее существенные свойства и признаки объекта.
3) система методов и приемов, характерной для данной науки или научной дисциплины и обусловленных своеобразием из предметов.
4) свой специфический язык – как естественный, так и искусственный (знаки, символы, математические уравнения, химические формулы и т.д.). При ином срезе научного познания в нем следует различать такие элементы его структуры:
1.фактический материал, почерпнутый из эмпирического опыта,
2.результаты первоначального концептуального его обобщения в понятиях и других абстракциях,
3.основанные на фактах проблемы и научные предположения (гипотезы),
4.«вырастающие» из них законы, принципы и теории, картины мира,
5.философские установки (основания),
6.социокультурные ценностные и мировоззренческие основы,
7.метод, идеалы и нормы научного познания, его эталоны, регулятивы и императивы,
8.стиль мышления и некоторые другие элементы.

http://www.atheism.ru/library/Vyazovsky_17.phtml