Не многие в нашей стране и название городка такое знают - Холмогоры. Однако, в допетровские времена и раньше, это был довольно большой по тем временам и славный город. И есть одна история в которой Холмогоры играли важную роль.

В Холмогорах целых 12 лет тайно содержался свергнутый малолетний российский император Иван VI (Иоанн Антонович), который формально правил Российской империей с 1740 по 1741 год. На самом деле правила его мать - принцесса Анна Леопольдовна, которая выполняла роль регентши при малолетнем сыне, однако в российскую историю этот несчастный младенец вошел именно как император.

Согласитесь, случай уникальный - законный российский император тайно содержался в Холмогорах с 1744 по 1756 год. Затем его переводят в Шлиссельбург, где в апреле 1764 года его убивают офицеры охраны.

Мать императора Анна Леопольдовна - с 9 ноября 1740 года по 25 ноября 1741 года всемогущая регентша-правительница Российской империи - умерла во время ссылки в 1746 году в Холмогорах. Тело было перевезено в Петербург и похорошено под полом Благовещенской церкви Александро-Невской лавры.

Принц Антон Ульрих Брауншвейгский, отец российского императора Ивана VI, родился в 1714 году, умер в 1776 году. Провел в холмогорском заточении 32 года. Антон Ульрих был похоронен у стены Успенского собора в Холмогорах. Сейчас поставлен памятный крест, но точное место его могилы неизвестно.

Антон Ульрих происходил из разветвленного старинного рода герцогов Брауншвейгских. Его родственники занимали в Европе очень высокое положение. Английский король Георг I приходился ему дядей, тетка Елизавета Христиана стала австрийской королевой, младшая сестра была замужем за Фридрихом Великим, а старший брат был женат на сестре Фридриха. Да и сам Антон Ульрих до того, как попал в Холмогоры, был русским генералиссимусом и командиром лейб-гвардейского Семеновского полка.

Первоначально содержать Брауншвейгское семейство планировалось в Николо-Корельском монастыре, на самом берегу Белого моря, но при перевозке семейства по Двине вынуждены были задержаться в Холмогорах до окончания ледостава. Временная остановка затянулась на долгих три десятилетия... Может, это и к лучшему.

В Европе просто не знали, где следует искать семейство Брауншвейгских, живы ли они. Российские "железные маски" канули в небытие. Трудно себе представить, что могло бы произойти, если бы немцы сумели вывезти Брауншвейгских на Запад.

Россия вела кровопролитную Семилетнюю войну против прусского короля Фридриха Великого. Младшая сестра холмогорского узника Антона Ульриха Брауншвейгского была женой Фридриха, а старший брат был женат на сестре Фридриха. Родственные узы с королевской династией Пруссии прочнейшие. Если бы Фридрих знал, где скрывают семейство Брауншвейгских, и организовал их побег - то история России могла бы кардинально измениться. В стане Фридриха оказался бы законный русский император Иван VI, и не факт, что свергшая его "привенчанная", незаконнорожденная Елизавета Петровна, пришедшая к власти в результате дворцового переворота, сумела бы удержать власть.

Бежать их Холмогор водным путем при наличии внешней поддержки было вполне реально. Можно спуститься на рыбацком кабрасе по Северной Двине, в лабиринте островов обойти таможенные заставы, погрузиться в Двинской губе на корабль и отбыть в Европу. Сутки на Двине, месяц в море - и политический расклад изменится самым кардинальным образом. Главное - найти лоцмана, подкупить или нейтрализовать охрану и не дать поднять тревогу в течение 20 часов после побега, а дальше - ищи ветра в море.

Но не случилось. Подросший император был переведен в Шлиссельбург, где 5 июля 1764 года, при неудачной попытке поручика Василия Мировича освободить заключенного, был убит.

Место погребения Иоанна Антоновича долго оставалось неизвестным. Но была гипотеза, что его тело было перевезено в Холмогоры и там захоронено. А в 2008 году, при сносе водонапорной башни была обнаружена могила, которую сначала посчитали могилой Антона Ульриха. Но на основании объективных данных, полученных при предварительном обследовании останков, было высказано предположение, что данное захоронение может принадлежать члену семьи Брауншвейгских - старшему сыну Антона Ульриха - Ивану Антоновичу, императору России Ивану VI. Останки были отправлены в Москву, в российский центр судебно-медицинской экспертизы.

В настоящее время экспертиза показала, что это скорей всего именно Иван VI. Не хватает только генетической экспертизы.

(Часть вторая)

После смерти Ивана VI Екатерина предлагает свободу его отцу, Антону Ульриху. Условие простое - уехать из России без детей. Антон Ульрих отказывается наотрез. Что тут сказать? В лице этого несчастного человека лесбиянка Анна потеряла прекрасного мужа, сменяла его на красотку Менгден. Россия утратила прекрасного императора с очень высокими человеческими качествами.

Антон Ульрих Брауншвейгский, принц из рода Вельфов, прожил ещё 10 лет в сыром холодном подвале в Холмогорах. Он до конца выполнил свой долг отца и умер в месте своего заточения 4 мая 1774 г. Тело его было погребено у холмогорской церкви Успения; памятника на могиле не поставили, и сейчас называют несколько вероятных мест могилы. Называя вещи своими именами, могила исчезла с лица земли. Мир праху твоему, достойный и сильный человек. Да будут помнить потомки вечно и тебя, и интердевочек на престоле, Катьку с Лизкой - убийц твоих и твоих детей. Вечная память. Каждому да будет своя.

Ещё при жизни Антона Ульриха его сестра, королева Дании Юлиана Мария, просила выпустить её родственников из России. Она заверяла, что эти люди не будут опасны, не будут претендовать на престол, будут вести себя смирно… В 1780 году Екатерина согласилась выслать в Данию детей Анны Леопольдовны и Антона Ульриха: Петра, Алексея, Екатерину и Елизавету. Младшей, Елизавете, к тому времени исполнилось 34 года.

Этим людям было запрещено жить и даже появляться в Копенгагене, выезжать за границу и принимать у себя посетителей. Да они и не рвались к этому. Почти необразованные, не знающие жизни и боящиеся людей, эти представители высшей знати Германии и России были совершенно не приспособлены к жизни. Они и говорить–то почти не умели. Немецкая речь у них ещё как–то получалась, хоть слова немецкого языка произносили они самым причудливым образом. С русской речью получилось еще «веселее». .

Заточенные общались с солдатами, уроженцами Архангельской земли. Те говорили на местном диалекте, отличавшемся от русского языка больше, чем современный русский от сербского или украинского. Когда дети Антона Ульриха говорили «по–русски», русские их не понимали.

Жили Брауншвейги очень уединенно, в датской провинции. Никакой роли в истории они не сыграли. Детей ни у кого из них не было. Последняя из этих несчастных, Екатерина Антоновна, умерла в 1807 году, и эта ветвь Брауншвейгской династии пресеклась (Корф М.А. Брауншвейгское семейство. - М., 1993).

София Августа Фредерика, она же Екатерина II, могла радоваться - на захваченный ею трон никто не покусился. Самый последовательный из узурпаторов власти в России XVIII века, она истребила всех претендентов на престол. Под корень.

Как будто было всё учтено… Вот только самозванством Россия огрызалась ещё долго. Ещё в 1764 году прошел слух, что убили вовсе не «царя Ивана», а «сына шведского солдата». Рассказывали даже в подробностях: мол, рижский генерал–губернатор Ласси давно уже, ещё в месяцы рижского пребывания Брауншвейгов, «подменил» Ивана Антоновича, и теперь «настоящий царь» неведомо где бродит среди народа. Жаль, что это только легенда.

В 1774 году в Митаву, к герцогу Курляндскому Петру Бирону, явился некий оборванец. Он бил себя в грудь и кричал по–русски и по–немецки, что он и есть Иван Ульрих, император всероссийский. Были еще несколько самозванцев, как правило, очень наивных и совершенно не похожих на Ивана VI. Последний из них объявился в последние годы правления Екатерины II, в 1788 году. Забавная история, но эти самозванцы невероятно пугали власти предержащие, буквально вызывали панику.

Этот страх властей служил намеком для населения: а нет ли здесь и правда некой опасной для власти тайны? Иначе почему она так нервничает?

Тем более никакой реальной информации об Иване VI и всей Брауншвейгской династии не было ни при Екатерине, ни много позже. Доступ к документам об Иване VI был открыт лишь в 1860–х гг. Нет информации - есть предположения, а попросту - сплетни и слухи.

Их было невероятно много в годы правления Софии Августы Фредерики Екатерины.

Брауншвейгское семейство (Брауншвейг-Мекленбург-Романовы) - традиционное название семьи Антона Ульриха Брауншвейгского и Анны Леопольдовны. Принадлежало к вольфенбюттельской ветви брауншвейгского рода Вельфов, одного из знатнейших и древнейших в Европе.

• Отец принц Антон Ульрих Брауншвейгский (17 августа 1714- 4 мая 1774)
• Мать (при рождении Елизавета Катарина Кристина, принцесса Мекленбург-Шверинская, 7 декабря 1718-8 марта 1746)
• сын — (12 августа 1740- 5 июля 1764)
• дочь Екатерина Антоновна Брауншвейгская (4 июля 1741 - 29 марта 1807)
• дочь Елизавета Антоновна (1743-1782)
• сын Пётр Антонович (1745-1798),
• сын Алексей Антонович (24 февраля 1746- 11 октября 1787)

Холмогоры

Живя годами, десятилетиями вместе, под одной крышей (караул не менялся двенадцать лет), эти люди ссорились, мирились, влюблялись, доносили друг на друга. Скандалы следовали один за другим: то Антон Ульрих поссорился с Биной ( , которой, в отличие от последней, разрешили ехать в Холмогоры), то солдат поймали на воровстве, а офицеров – на амурах с кормилицами. Комендант и его подчиненные безбожно пьянствовали и нещадно обворовывали Антона Ульриха и его близких, а вечно пьяный повар готовил им какое-то несъедобное варево. С годами охранники забывали о дисциплине, ходили в расхристанном виде. Постепенно, вместе с Антоном Ульрихом, они становились дряхлыми стариками, каждый со своими причудами.

Принц был тих и кроток. С годами растолстел, обрюзг, его стали одолевать болезни. После смерти жены (Анны Леопольдовны) он стал жить со служанками, и считалось, что в Холмогорах было немало его незаконных детей, которые, подрастая, становились прислугой Брауншвейгской семьи. Изредка принц писал императрице Елизавете письма: благодарил за присланные бутылки венгерского или еще за какую-нибудь милостыню-передачу. Особенно он бедствовал без кофе, который был ему необходим ежедневно. В своих письмах императрице Елизавете Петровне, а потом Петру III, Екатерине II он проявлял подчеркнутую, даже подобострастную верноподданность, называл себя «коленопреклоненным ничтожеством», «ничтожной пылью и прахом», «несчастным червем», обращавшимся с «униженными и несчастными строками» просьбы к царственной особе. Ни разу он не просил об освобождении, вероятно, понимая, что это нереально. Осенью 1761 года Антон Ульрих написал письмо императрице Елизавете, просил ее «дозволить моим детям учиться читать и писать для того, чтоб им самим быть в состоянии коленопреклоненно обращаться к Вашему императорскому величеству и вместе с со мной до конца нашей жизни молить Бога за здравие и благополучие Вашего величества и вашего семейства» (Императрица в ответ, как всегда, безмолствовала)

После вступления на трон Антон Ульрих с той же нижайшей просьбой обратился и к ней. Новая государыня в августе 1762 года благосклонно ответила на письмо принца, выразила ему свое участие, но освободить не обещала, дипломатично написав: «Избавление ваше соединено с некоторыми трудностями, которые вашему благоразумию понятны быть могут». Не обещала она помочь и в обучении принцев и принцесс.

Вскоре Екатерина II послала в Холмогоры генерала А. И. Бибикова, которому поручалось составить доклад об обстановке в узилище и дать характеристики его обитателям. Бибиков от имени императрицы предложил принцу покинуть Россию для возвращения его в Германию. Но тот отказался от великодушного предложения государыни.

Датский дипломат писал, что принц, «привыкший к своему заточению, больной и упавший духом, отказался от предложенной ему свободы». Это неточно – принц не хотел свободы для себя одного, он хотел уехать вместе с детьми. Но эти условия не устраивали уже Екатерину. В инструкции Бибикову было сказано, что «мы его намерены теперь освободить и выпустить в его отечество с благопристойностию», а детей его «для тех же государственных резонов, которые он по благоразумию своему понимать сам может, до тех пор освободить не можем, пока дела наши государственные не укрепятся в том порядке, в котором они к благополучию нашей империи новое положение теперь приняли»…

Императрица без энтузиазма восприняла доклад Бибикова о его поездке в Холмогоры, в котором он с симпатией и сочувствием писал о принцах и принцессах, которые, оказывается, за долгие годы неволи не утратили человеческого облика, были воспитаны, добросердечны и дружны. И хотя императрица так и не дала разрешения на обучение принцев и принцесс (это не входило в планы государыни и, кроме того, означало бы, что в Холмогоры придется посылать учителей), они были грамотны. В 1773 году принцесса Елизавета собственноручно написала императрице хорошим стилем и почерком, хотя и с ошибками, три письма, в которых умоляла государыню дать им «хотя малое освобождение из заклучения (так!), в коем кроме отца рожденные содержимся».

Поднялась тревога: оказывается, дети принца, несмотря на отсутствие учителей, грамотны. Панин, занимавшийся этим делом, сразу же испугался – как бы они не завели переписку с кем-нибудь другим. У арестантов отобрали письменные принадлежности и провели расследование. Выяснилось, что детей писать и читать обучил отец по старой азбуке, которая осталась им от умершей матери, а также по ее священным книгам, которые дети и читали. Примечательно, что делами «Холмогорской комиссии», как и делом Мировича, занимались Н. И. Панин и его помощник Г. Н. Теплов. Как во времена Елизаветы, новые власти больше всего опасались, как бы принцев и принцесс не похитили какие-нибудь авантюристы вроде Зубарева, и предупреждали архангельского губернатора о возможном появлении в тех местах иностранного шпиона.

По-видимому, появление А. И. Бибикова, человека гуманного и доброго, как и необыкновенно любезные письма новой государыни возбудили в Брауншвейгской семье какие-то смутные надежды если не на свободу, то хотя бы на облегчение тюремного режима. Поэтому в сентябре 1763 года принц осмелился просить у императрицы «чуть более свободы»: разрешить детям посещать службу в стоявшей рядом с тюрьмой церкви. Екатерина ответила отказом, как и на его просьбу дать детям «чуть более свежего воздуха» (их большую часть года держали в здании)

Так и не дождался Антон Ульрих ни немного свободы, ни немного свежего воздуха, ни того, чтобы дела императрицы Екатерины приняли благоприятное для него положение. К шестидесяти годам он одряхлел, стал слепнуть и, просидев в заточении 34 года, скончался 4 мая 1776 года. Умирая, он просил дать его детям «хотя бы малое освобождение». Ночью гроб с его телом охранники тайно вынесли во двор и похоронили там возле церкви, без священника, без обряда, как самоубийцу, бродягу или утопленника. Провожали ли его в последний путь дети? Даже этого мы не знаем. Скорее всего, это разрешено не было – им запрещали выходить из дома. Но известно, что они крайне тяжело перенесли смерть отца и жестоко страдали от печали. В следующем, 1777 году семью ждала другая тяжелая потеря – умерли одна за другой две старушки – кормилицы и няньки принцев Анна Иванова и Анна Ильина. Они давно стали близкими членами семьи, родными людьми.

Принцы и принцессы после смерти отца прожили в заточении еще четыре года. К 1780 году они уже давно были взрослыми: глухой Екатерине шел 39-й год, Елизавете было 37, Петру – 35 и Алексею – 34 года. Все они были слабыми, с явными физическими недостатками, много и подолгу болели. О старшем сыне, Петре, очевидец писал, что «он сложения больного и чахоточного, несколько кривоплеч и кривоног. Меньшой сын Алексей – сложения плотноватого и здорового… имеет припадки». Дочь принца Екатерина «сложения больного и почти чахоточного, притом несколько глуха, говорит немо и невнятно и одержима всегда разными болезненными припадками, нрава очень тихого».

Но, несмотря на жизнь в неволе, все они выросли разумными, добрыми и симпатичными людьми. Все визитеры, приезжавшие к арестантам, вслед за Бибиковым отмечали, что их встречали доброжелательно, что семья принца на редкость дружная. Как писал Головцын, «при первом своем приезде из разговоров я приметить мог, что отец детей своих любит, а дети к нему почтительны и несогласия между ними никакого не видно». Как и Бибиков, Головцын отмечал особую смышленость принцессы Елизаветы, которая, заплакав, сказала, что «единственная их вина – появление на свет» и что она надеется, что, может быть, императрица их освободит и возьмет ко двору.

А. П. Мельгунов

Побывавший у них уже после смерти Антона Ульриха генерал-губернатор Вологодского наместничества А. П. Мельгунов писал о принцессе Екатерине Антоновне, что, несмотря на ее глухоту, «из обхождения ее видно, что она робка, уклонна, вежлива и стыдлива, нрава тихого и веселого; увидя других в разговорах смеющихся, хотя и не знает причины, но делает им компанию…»

С принцессой Елизаветой Мельгунов разговаривал свободно – она была умна и обстоятельна. Когда принцесса заговорила с Мельгуновым о том, что семья посылала раньше просьбы императрице, «я, – писал Мельгунов, – вознамерясь испытать разум ее и расположение мыслей, почел сей случай удобным к тому и для того спросил ее, в чем бы то их прошение состояло? Она мне отвечала, что первая их просьба, когда еще отец был здоров, а они очень молоды, состояла в том, чтоб дана им была вольность, но когда сего не получили и отец их ослеп, а они из молодых своих лет вышли, то сие их желание переменилось на другое, то есть просили уж наконец, чтоб позволено им было проезжаться, но на то ответа не получили».

Сказанное принцессой и записанное Мельгуновым точно отражает ситуацию 1760-1770-х годов, когда Екатерина повела себя, в общем, так же как и Елизавета Петровна: на все просьбы – молчание. Все просьбы о свободе или хотя бы об облегчении режима отвергались ею. Екатерина считала, что всё это «хлопот наделать может». А зачем они были ей нужны? Эти люди как бы перестали для нее существовать. Государыня никогда им не писала и даже не посочувствовала, когда они потеряли своего отца. Как и прежде, их строго охраняли и в доме, и во время прогулок на огороде. Но их стали лучше кормить, меньше обворовывать и довольно часто из Петербурга привозили новые красивые вещи. Елизавета говорила Мельгунову, что с началом царствования Екатерины они будто воскресли – «до того времени нуждались во всем, даже и башмаков не имели».

Видно, мечта о свободе не оставляла принцессу Елизавету, и она вновь с горечью говорила Мельгунову об их несбывшемся желании «жить в большом свете», научиться светскому обращению. «Но в теперешнем положении, – продолжала Елизавета Антоновна, – не остается нам ничего больше желать, как только того, чтобы жить здесь в уединении, в Холмогорах. Мы всем довольны, мы здесь родились, привыкли к здешнему месту и застарели, так для нас большой свет не только не нужен, но и тягостен, для того, что мы не знаем, как с людьми обходиться, а научиться уже поздно».

«Касательно же до братьев, – продолжал Мельгунов свой отчет императрице, – то оба они, по примечанию моему, не имеют, кажется, ни малейшей в себе природной остроты, а больше видна их робость, простота, застенчивость, молчаливость и приемы, одним малым ребятам приличные. Однако ж меньшой из них, Алексей, кажется, что посвязнее, посмелее и осторожнее большего своего брата Петра. Но что лежит до большего, то из поступков его видно, что обитает в нем сущая простота и нраву слишком веселого потому, что смеется и хохочет тогда, когда совсем нет ничего смешного… Живут же между собою дружелюбно, и притом… незлобивы и человеколюбивы, и братья повинуются и слушают во всем Елисаветы. Упражнение их состоит в том, что летом работают в саду, ходят за курами и утками и кормят их, а зимою бегаются взапуски на деревянных лошадях по пруду, в саду их имеющемуся, читают церковные книги и играют в карты и шашки, девицы же, сверх того, занимаются иногда шитьем белья».

У Елизаветы было несколько просьб, от которых у Алексея Петровича Мельгунова, человека тонкого, гуманного и сердечного, вероятно, всё перевернулось в душе: «Просим исходатайствовать нам у Ея императорского величества ту одну милость, чтоб 1) позволено нам было выезжать из дому на луга для прогулки, мы-де слыхали, что есть там цветы, каких в нашем саду нет»; второе – чтобы пускали к ним дружить жен офицеров охраны – «а то-де нам одним бывает скучно!». Третья просьба: «По милости-де Ея императорского величества присылают к нам из Петербурга корнеты, чепчики и токи, но мы их не употребляем для того, что ни мы, ни девки наши не знают, как их надевать и носить. Так сделайте милость… пришлите такого человека, который бы мог нас в них наряжать». Еще принцесса попросила, чтобы баню перенесли подальше от дома и повысили жалованье их служителям и разрешили им выходить из дому. В конце этого разговора с Мельгуновым Елизавета сказала, что если выполнят эти просьбы, «то мы весьма будем довольны и ни о чем более утруждать не будем и ничего не желаем и рады остаться в таком положении навек».

Мельгунов не сказал принцам и принцессам, что его приезд к ним – не просто инспекционная поездка. Дело в том, что Екатерина все-таки решилась выслать Брауншвейгскую фамилию за границу – сделать то, чего не сделала Елизавета Петровна почти за сорок лет до этого. Императрица завязала переписку с датской королевой Юлией Маргаритой, сестрой Антона Ульриха и теткой холмогорских пленников, и предложила поселить их в Норвегии, тогдашней провинции Дании. Королева ответила, что может разместить их даже в самой Дании. Мельгунов был направлен в Холмогоры, чтобы составить доклад, на основе которого императрица могла бы вынести решение.

Екатерина Вторая

Прочитав доклад Мельгунова, Екатерина II дала указ готовить детей Анны Леопольдовны и Антона Ульриха к отъезду. Начались сборы. Неожиданно в скромных палатах архиерейского дома засверкали золото, серебро, бриллианты – это везли и везли подарки императрицы: гигантский серебряный сервиз, бриллиантовые перстни мужчинам и серьги женщинам, невиданные чудесные пудры, помады, туфли, платья.

Семь немецких и пятьдесят русских портных в Ярославле поспешно готовили платье для четверых узников. Чего стоят одни «шубы золотого глазета на собольем меху» для принцесс Екатерины Антоновны и Елизаветы Антоновны! И хотя императрица была чистокровной немкой, поступила она по-российски – знай наших! Пусть датские родственники видят, как содержат у нас арестантов царской крови.

26 июня 1780 года Мельгунов объявил Брауншвейгской фамилии указ императрицы об отправке их в Данию, к тетушке. Они были потрясены. «Я не могу, – писал Екатерине Мельгунов, – здесь представить, коликим страхом, смешанным купно с удивлением и радостию, поражены они были от сих слов. Ни один из них не мог выговорить ни слова, но потоки слез, из глаз их лиющиеся, частое коленопреклонение и радость, на лицах их разливавшаяся, обнаруживала ясно чистосердечную их благодарность». Они благодарили за вольность, но только просили поселить их в маленьком городке, подальше от людей. Любопытно, что все они говорили на холмогорском, «северном наречии», что поначалу столичным визитерам, знавшим, что они едут к людям, в которых течет не только кровь Романовых, но и кровь древних мекленбургских и брауншвейгских герцогов, казалось странным, непривычным.

Фрегат «Полярная звезда»

Ночью 27 июня принцев и принцесс вывели из дома. Впервые в жизни они вышли за пределы тюрьмы, сели на яхту и поплыли вниз по широкой, красивой Двине, кусочек которой они всю свою жизнь видели из окна. Когда в сумраке белой архангельской ночи появились угрюмые укрепления Новодвинской крепости, братья и сестры стали рыдать и прощаться – они подумали, что их обманули и что на самом деле их ждут одиночки крепостных казематов. Но их успокоили, показав на стоявший на рейде фрегат «Полярная звезда», готовившийся к отплытию.

До самого конца Антоновичей строго охраняли, и специально назначенный для руководства операцией полковник Циглер получил строгий указ не давать арестантам писать и отправлять письма, никого к ним не допускать. «Но если бы кто, – отмечалось в инструкции, – сверх ожидания, отважился войти на фрегат силою и тем вознамерился бы отнять из рук Циглера принцев и принцесс, в таковом случае велено ему отражать силу силою и оборониться до последней капли крови». К счастью, пункта об убийстве пленников в инструкции не было – видно, к 1780 году дела Екатерины приняли «надлежащее положение».

Императрица Елизавета Петровна, когда взошла на престол, приказала двору навсегда забыть, что происходило в России с октября 1740 по ноябрь 1741 года. Именно в этот период уложилось царствование самого маленького правителя - годовалого Ивана VI. Правил он, конечно, не сам: регентом состоял сначала любовник предыдущей императрицы, Бирон, а потом и биологическая мать мальчика Анна Леопольдовна. Тем временем над дочерью Петра Великого всё сильнее становилась угроза отправиться в монастырь и никогда не стать правительницей.

Ребёнок на престоле

Императрица Анна Иоанновна чувствовала в 1740 году, что жить ей осталось недолго. Передавать трон детям Петра I она не хотела категорически. Одной из причин этого было то, что в этом случае под угрозой оказывалась судьба её возлюбленного Эрнста Бирона.

Анна Иоанновна составила завещание, по которому после её смерти трон перейдёт сыну её племянницы, Анны Леопольдовны. Всё бы хорошо, только у последней вместе с супругом, Антоном Ульрихом, сыновей не было. Чудо произошло буквально за пару недель до смерти Анны Иоанновны. Долгожданный ей мальчик наконец появился на свет, ему передали трон. На русском престоле осела свита, которая была слабо знакома с порядками, царившими в этой стране.

Императрица Анна Иоанновна и Эрнст Бирон. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

Свержение Бирона и переворот

Говорить о каких-то реформах в этот период сложно. Дело в том, что правители не могли разобраться между собой - так кому этот трон-то будет принадлежать. Назначенный регентом при грудном малыше Бирон открыто говорил, что отнимет ребёнка у биологических родителей, а самих их в лучшем случае отправит на родину, в Германию.

Разумеется, такой вариант их не устраивал. Меньше чем через месяц после начала его правления Анна Леопольдовна обратилась к генералу-фельдмаршалу Бурхарду Мюнниху с просьбой проблему устранить. Учитывая, что к Бирону в России относились очень плохо и военные, и промышленники, переворот не был большой проблемой. Убивать его не стали. Так любовник Анны Иоанновны оказался в ссылке в Пелыме, откуда его вернут только в 1762 году. Тем временем Анна Леопольдовна стала регентом, а её муж и отец Иоанна VI - генералиссимусом российских войск.

Императрица Елизавета Петровна и Анна Леопольдовна с сыном Иоанном VI. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

25 ноября 1741 года произошёл государственный переворот, в результате которого трон заняла императрица Елизавета Петровна. Анна Леопольдовна умоляла о двух вещах: чтобы солдаты не совершали насилия над ними и оставили в живых, а также попросила, независимо от места, куда их отправят теперь, оставить рядом фрейлину.

Бедное дитя, ты невинно, но виновны твои родители, - якобы сказала Елизавета, взяв маленького правителя на руки и пообещав оставить семейство в живых.

Антона Ульриха прямо в простыне военные вынесли из дворца и затолкали в карету. Это был скорее политический момент - ну как отдавать приказы, если вся гвардия будет смеяться над твоим внешним видом.

Остальным было велено быстро собираться, дав на всё про всё не более часа. В спешке уронили на пол четырёхмесячную сестру императора Екатерину. Ребёнок чудом не получил травм.

Переворот для всего двора, да и для всей страны, обосновали так: из-за внешних и внутренних волнений лейб-гвардия попросила дочь Петрову престол принять. Елизавета спешно уничтожала всё, что связано с маленьким императором, - жгли документы, подписанные от его лица, деньги сдавали на переплавку, а присяжные подписные листы и вовсе уничтожали публично.

"А может, отпустят"

Анна Леопольдовна и Антон Ульрих. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

Изначально Елизавета Петровна планировала отпустить теперь уже бывшую императорскую семью на родину. Их даже отправили в Ригу, планируя быстро довезти до Митавы под конвоем генерал-аншефа Василия Салтыкова, а после отпустить.

Разнились лишь варианты того, как их повезут: то ли под покровом ночи, проезжая все возможные города на максимально возможной скорости и останавливаясь в полях, то ли устроят всё так, что отречение было "по собственной воле". В последнем случае семья должна была останавливаться чуть ли не в каждом селе и подолгу прощаться. А Елизавета тем временем могла успеть определиться с дальнейшей судьбой семейства.

Медвежья услуга Ивашкина

Уже в 1742 году в Петербурге раскрыли заговор прапорщика Преображенского полка Петра Ивашкина. Он хотел убить Елизавету Петровну, а на трон посадить обратно тогда уже годовалого мальчика.

Ивашкин даже собрал 500 единомышленников и разработал детальный план: кто задержит охрану Зимнего, как снимут Елизавету и кто её убьёт.

Настоящий император Иоанн Антонович, а Елизавету сделали наследницей за чарку вина, - говорил он. Дальнейшая судьба заговорщика печальна.

Ещё один заговор был в июле 1743 года. Лопухины, которые были родственниками первой жены Петра I, также в переписке обсуждали, что Елизавета правит незаконно. Да и ведёт себя не как императрица - балы, ассамблеи, платья вместо политики. Дело вскрылось, когда нетрезвый Иван Лопухин стал говорить об этом на людях.

Елизавета решила, что такие заговоры будут постоянно и есть риски, что однажды Иоанна Антоновича всё-таки посадят на престол. А за границей семья Ульрихов вполне может рассчитывать на поддержку, поэтому было решено в Митаву их не пускать.

По крепостям

Петр III посещает Иоанна VI в Шлиссельбургской крепости. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

В декабре 1742 года семейство заточили в крепость Дюнамюнде, что на территории современной Риги. Тем временем в Петербурге стали решать, как и куда посадить семейство где-либо в русской глуши, чтобы не было возможности их выкрасть и перевезти за границу.

В 1744 году их отправили под Рязань, причём добирались туда в одной карете родители с младшей дочерью, а низложенный император - в другой. Так прошло полгода. В августе 1744 года мальчика разлучили с родителями и направили в Соловецкий монастырь. Отныне именовать его Иваном было запрещено - только Георгием. Для его пребывания под тюрьму оборудовали дом архиерея.

С некогда императором запретили разговаривать, что охранники сразу же нарушали. Мальчик, который был в одиночной камере, научился, например, читать. Однажды один из охранников даже проболтался, кем является ребёнок на самом деле.

В начале 1750-х годов ребёнок заболел одновременно оспой и корью. В его смерти практически не сомневались, комендант попросил дать разрешение пригласить медика, чтобы облегчить мальчику страдания. Но последовал отказ, подписанный императрицей.

Последнее пристанище

Иоанн VI. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

Ребёнок чудом выжил и выздоровел. Хотя историки не исключают, что охрана решила не рисковать своим здоровьем и позвала-таки медика.

В 1756 году открывается новый заговор: тобольский купец Иван Зубарев хотел похитить мальчика, а также передать его отцу информацию, что к Холмогорам под видом купеческих подойдут прусские военные корабли и отобьют семью.

Идея принадлежала двоюродному брату бывшего генералиссимуса Фердинанду Брауншвейгскому. Когда заговор раскрыли, бывшего правителя, которому к тому моменту исполнилось 15 лет, перевели в Шлиссельбург.

Подростка поселили в отдельном доме, под охраной. Кто именно содержится или даже имя, не раскрыли и для коменданта крепости Ивана Бередникова.

А вот здесь начался ад. С 1757 года за мальчиком стал смотреть капитан Преображенского полка Овцын. В своих донесениях он писал, что подростка избивали палками и сажали на цепь за малейшее ослушание.

Так прошло семь лет. Екатерина II, как только взошла на престол, издала указ: при малейшей попытке освободить юношу - убить. Это и было сделано 16 июля (по современному стилю) 1764 года.

Холмогоры

Холмогоры. Антон Ульрих. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

Тем временем семью Иоанна Антоновича перевели в далёкую Архангельскую губернию, в Холмогоры. Его мать, Анна Леопольдовна, по официальной версии, скончалась в 27 лет (1746 год) от горячки во время пятых по счёту родов.

Здесь оставили Антона Ульриха, двух его дочерей и двух сыновей, а также нескольких слуг. Например, здесь оставалась фрейлина императрицы Бина Менгден, пара кормилиц для детей. Их дом находился на берегу Двины. Семья находилась за высоким забором. Во дворе у бывшей правящей семьи был пруд, огород, баня и даже каретный сарай.

Внутреннее убранство, правда, по свидетельствам историков, приводило в ужас. Две комнаты для узников, заставленные старинной мебелью. Мужчины жили в одной, женщины - в другой. Они всё время находились под строгим надзором охранников. Как пишет историк Евгений Анисимов, караул семьи не менялся в течение 12 лет. Конечно, они ссорились, мирились, влюблялись и враждовали.

Виду полуголых пьяных охранников уже никто не удивлялся. Когда Бина закрутила роман с доктором, приезжавшим к заболевшим детям, а после родила от него мальчика, её переселили в отдельную комнату, выгнав оттуда всех.

Сам же Антон Ульрих попеременно жил со служанками, как указывают историки. Последние в итоге рожали детей - в общем, большая такая "шведская" семья.

Бывший генералиссимус российских войск без устали писал Елизавете Петровне. Он не просил об освобождении, прекрасно понимая, видимо, что пока это невозможно. В посланиях он называл себя "коленопреклонным ничтожеством", "несчастным червем" и прочими эпитетами, благодарил за "подарки" в виде вина и кофе. Однажды попросил разрешить детей обучить грамоте. Все письма оставались без ответа.

Освобождение принцев и принцесс

Принцесса Екатерина Антоновна и принц Алексей Антонович. Коллаж © L!FE. Фото © Wikimedia Commons

Первое письмо от высочайших особ прислала в 1762 году Екатерина. Позже она даже предложила Антону Ульриху покинуть Холмогоры и отправиться домой. Но предложение распространялось только на него, а не на всех детей. Последние угрожали екатерининской власти: по завещанию Анны Иоанновны, любой из мальчиков мог претендовать на престол в порядке старшинства. Как и любой нормальный отец, Антон Ульрих отказался. Экс-генералиссимус скончался в 1774 году. А освободить царскую семью Екатерина II решилась только в 1780-м, отправив их в Данию, по ходатайству двоюродной сестры Антона Ульриха, Юлии Маргариты.

Их переправляли на фрегате "Полярная звезда". Как указывается, узники не выглядели счастливыми: они рыдали взахлёб, спрашивая, можно ли им всё же остаться в России, и целовали охранников на прощание.

Тетка, которая ходатайствовала об их освобождении, даже ни разу не навестила родственников. Дотации она им, конечно, присылала, но золотыми горами это назвать, пожалуй, сложновато.

Оказавшись на свободе, узники, каждому из которых к тому моменту было около 40 лет, умирали с разницей в несколько лет. Так, до XIX века дожила только младшая сестра Ивана VI, Екатерина. В 1803 году она прислала российскому императору Александру I письмо, где слёзно умоляла дать ей возможность вернуться в Россию. Была согласна даже на Холмогоры. Объясняла она это тем, что даже язык, на котором говорят в Дании, не вполне понимает, не говоря уже о порядках. Да и не привыкла она жить по-другому - ну ещё бы, 40 лет в заточении. Но письмо так и осталось без ответа, а сама просительница скончалась в 1807 году.

Антон-Ульрих (28.08.1714-4.05.1774), герцог Брауншвейг-Беверн-Люненбургский, отец имп. Ивана VI Антоновича , генералиссимус русских войск (11 ноября 1740). Младший сын герцога Фердинанда-Альбрехта, был связан родственными связями с многими царствующими домами Европы. В 1733 был вызван в Россию имп. Анной Ивановной , предполагавшей выдать за него замуж свою племянницу Анну Леопольдовну, однако брак был отсрочен, а Антон-Ульрих назначен полковником кирасирского полка. В 1737 участвовал в русско-турецкой войне 1735-1739. В июле 1739 обвенчался с Анной Леопольдовной. С 1740 генерал-лейтенант. После восшествия на престол имп. Ивана VI вместе с супругой был отстранен от руководства государством Э.И. Бироном ; неоднократно высказывал недовольство регентом, за что был снят с военных должностей - подполковника лейб-гвардейского Семеновского полка и шефа кирасирского Брауншвейгского полка - и по подозрению в заговоре подвергнут домашнему аресту. После свержения Бирона и провозглашения Анны Леопольдовны регентшей получил (12 января 1741) титул императорского величества. Поддержал А.И. Остермана , вел интриги против Б. К. Миниха . После переворота имп. Елизаветы Петровны 25 ноября 1741 был вместе с семьей арестован, лишен чинов и званий; содержался с семьей в Риге (1741-1742), крепости Динамюнде (1742-1744), г. Раненбурге (Ораниенбурге) Воронежской губ. (1744), Холмогорах (с 1744). В 1762 Антону-Ульриху разрешено было выехать за границу при условии оставления его детей в России, от чего он отказался. После смерти Антона-Ульриха его детям в 1780 по просьбе их родственницы датской королевы Юлианы-Марии разрешено было выехать в Данию.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Антон-Ульрих (1714-1774) - герцог Брауншвейг-Беверн-Люненбургский, отец императора Ивана VI Антоновича , генералиссимус русских войск (1740). С 1733 года на русской службе (полковник кирасирского полка). В 1737 года участвовал в русско-турецкой войне. В июле 1739 года обвенчался с Анной Леопольдовной . С 1740 года генерал-лейтенент. После провозглашения Ивана VI императором был отстранен вместе с женой от власти Э.Бироном . За критику регента был лишен командных должностей, а позже подвергнут домашнему аресту. После заговора Миниха в пользу Анны Леопольдовны получил титул императорского высочества. После переворота в пользу Елизаветы Петровны был лишен всех чинов и званий и арестован вместе со всей семьей. С 1741 по 1774 годы содержался под арестом в Риге, Динамюнде, Раненбурге, Холмогорах. В 1762 году ему было разрешено выехать из России при условии, что дети останутся в России. От этого предложения он отказался. После его смерти детям было разрешено покинуть Россию. Все они были бездетны. После их смерти Брауншвейгская династическая ветвь российского императорского дома пресеклась.

БРАУНШВЕЙГСКИЙ Антон Ульрих , генералиссимус русской армии (1740), отец императора Ивана Антоновича, принц Браунсвик-Люнебургский, был связан родственными узами с российской, прусской, английской и австрийской династиями. По приглашению императрицы Анны Иоанновны, желавшей выдать за него замуж свою племянницу Анну Леопольдовну, Брауншвейгский в 1733 переселился в Россию. В том же году поступил на военную службу полковником кирасирского полка. В ходе русско-турецкой войны 1735-1739 отличился при взятии Очакова и в походе к Днестру, произведен в генерал-майоры (1737) и награжден орденами Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского. В 1739 вступил в брак с Анной Леопольдовной; В 1740 получил звание генерал-лейтенанта и назначен шефом кирасирского полка (в последующем Кирасирский лейб-гвардии Его Величества полк). После смерти Анны Иоанновны сын Брауншвейгского - Иван Антонович провозглашен императором. При назначении, до совершеннолетия императора, правительницей России Анны Леопольдовны, Брауншвейгский получил титул императорского высочества, возведен в соправители государства и удостоен звания генералиссимуса, хотя не занимался управлением армией и военными делами. После дворцового переворота и восшествия на престол Елизаветы Петровны Брауншвейгский с семьей в 1741 арестован и заключен в крепость, а затем переведен в Холмогоры Архангельской губернии, где и умер.

Использованы материалы кн.: Военный Энциклопедический Словарь. М., 1986.

Антон-Ульрих, герцог Брауншвейг-Беверн-Люненбургский (28.8.1714, Беверн - 4.5.1774, Холмогоры), отец императора Ивана VI Антоновича, генералиссимус русских войск (11.11.1740). Младший сын герцога Фердинанда-Альбрехта, был связан родственными связями с многими царствующими домами Европы. В 1733 вызван в Россию императрицей Анной Ивановной, предполагавшей выдать за него замуж свою племянницу Анну Леопольдовну, однако брак был отсрочен, а Антон-Ульрих назначен полковником кирасирского полка. В 1737 участвовал в русско-турецкой войне 1735-1739. В июле 1739 обвенчался с Анной Леопольдовной. После восшествия на престол императора Ивана VI вместе с супругой отстранен от участия в управлении государством Э.И. Бироном; неоднократно высказывал недовольство регентом, за что в октябре 1740 снят с военных должностей и по подозрению в заговоре подвергнут домашнему аресту. После свержения Бирона и провозглашения Анны Леопольдовны регентшей получил (12.1.1741) титул императорского высочества. Поддержал А.И. Остермана, вел интриги против Х.А. Миниха. Вскоре у Антона-Ульриха возник конфликт с супругой, вызвавшей из Саксонии своего фаворита графа М.К. Линара. После переворота, возведшего на российский престол императрицу Елизавету Петровну, 25.11.1741 вместе с семьей арестован, лишен чинов и званий. Содержался вместе с семьей в Риге (1741-1742), крепости Динамюнде (1742-1744), Раненбурге (Ораниенбурге) Рязанской губернии (1744), Холмогорах (с 1744). В 1762 Антону-Ульриху было разрешено выехать за границу при условии, что дети останутся в России, от чего он отказался. После смерти Антона-Ульриха его детям в 1780 по просьбе их родственницы, датской королевы Юлианы-Марии, было разрешено выехать в Данию. С их смертью (все умерли бездетными) пресеклась Браун-швейгская династическая ветвь российского императорского дома.